Роман Тургенева Рудин в современном литературоведении

Работу над «Рудиным» Иван Сергеевич Тургенев начал в 1855.

Сначала роман назывался «Гениальная натура». Под «гениальностью»

Тургенев понимал способность убеждать и просвещать людей, разносторонний ум

и широкую образованность, а под «натурой»-твердость воли, острое чутье к

потребностям общественной жизни. Но по ходу работы такое название перестало

удовлетворять Тургенева, так как по отношению к Рудину оно зазвучало

иронически : «натуры» в нем вышло мало, не хватало воли к практическому

делу, хотя «гениальность» в нем была.

На рукописи авторская пометка : «Рудин. Начат 5 июня 1855 года, в

воскресенье, в Спасском, и кончен 24 июля 1856 года, в воскресение, там же,

в 7 недель. Напечатан с большими прибавлениями в январской и февральской

книжках «Современника» за 1856 год».

Под «большими прибавлениями» Тургенев подразумевает свои переработки

отдельных глав романа и дописывание новых при подготовке «Рудина» к печати,

когда после чтения романа в редакционном кружке (а состоялось оно в первые

же дни приезда писателя в Петербург в октябре 1855 года) у друзей Тургенева

возникли пожелания, чтобы он отчетливее оттенил фигуру главного героя.

Некрасову и некоторым другим литераторам был ясен и подтекст романа, и

сложность исторического фона, на котором развертывался сюжет, и значение

деятельности тех лиц, которые послужили автору прототипом (Бакунин,

Станкевич и др.).

Дружеские советы помогли многое уяснить Тургеневу. Его постоянная

готовность проверять себя сказывалась, в частности, в том, что он редко

отдавал печатать свои произведения, не выслушав мнение тех, кому доверял.

Прежде всего он стал перерабатывать страницы, посвященные юношеским

годам Лежнева и Рудина, а затем эпилог романа. Время от времени он

прочитывал Некрасову главы и страницы, написанные заново, и встречал

горячее одобрение с его стороны. Сообщая о работе Тургенева над эпилогом,

Некрасов в одном из писем предрекал, что «выйдет замечательная вещь. Здесь

первый раз Тургенев явится самим собою... Это человек, способный дать нам

идеалы, насколько они возможны в русской жизни».

Появление романа в печати вызвало много толков и споров в литературных

кругах и среди читателей.

Критик «Отечественных записок» рассматривал Рудина лишь как бледную

копию предшествующих героев русской литературы - Онегина, Печорина,

Бельтова. Но ему возражал Чернышевский в «Современнике», отмечая, что

Тургенев сумел показать в образе Рудина человека новой эпохи общественного

развития. Сопоставив Рудина с Бельтовым и Печориным, Чернышевский

подчеркнул, что «это люди различных эпох, различных натур, - люди,

составляющие совершенный контраст один другому».

После выхода романа в печать Некрасов выразил уверенность, что для

Тургенева «начинается новая эпоха деятельности, для его талант приобрел

новые силы, что он даст нам произведения еще более значительные, нежели те,

которыми заслужил в глазах публики первое место в нашей новейшей литературе

после Гоголя».

В письме к Тургеневу Сергей Тимофеевич Аксаков говорил о жизненности

изображения типа Рудина и отметил, что роман «возбуждает много мелких

вопросов и раскрывает глубокие тайны духовной природы человека».

Говоря о признании романа в среде народнической интеллигенции, нельзя

обойти слова В.Н. Фигнер: «Мне кажется, весь роман взят прямо из жизни, а

Рудин - чистейший продукт нашей русской действительности, не пародия, не

насмешка, а настоящая трагедия, которая совсем не умерла, которая ещё

живет, ещё продолжается...». «Во всяком образованном человеке нашего

времени сидит частица Дмитрия Рудина», - писал Степняк-Кравчинский.

Главный герой романа во многом автобиографичен : это человек

тургеневского поколения, который получил хорошее философское образование за

границей.

Характер Рудина раскрывается в слове. Это гениальный оратор. «Рудин

владел едва ли не высшей тайной - тайной красноречия. Он умел, ударяя по

одним струнам сердец, заставлять смутно звенеть и дрожать все другие». В

своих философских речах о смысле жизни, о высоком назначении человека Рудин

просто неотразим. Человек не может, не должен подчинять свою жизнь только

практическим целям, заботам о существовании, утверждает он. Без стремления

отыскать «общие начала в частных явлениях» жизни, без веры в силу разума

нет ни науки, ни просвещения, ни прогресса, а «если у человека нет крепкого

начала, в которое он верит, нет почвы, на которой он стоит твердо, как

может он дать себе отчет в потребностях, в значении, в будущности своего

народа?».

Просвещение, наука, смысл жизни - вот о чем говорит Рудин так увлеченно,

вдохновенно и поэтично. Он рассказывает легенду о птице, залетевшей на

огонь и опять скрывшейся в темноту. Казалось бы, человек, подобно этой

птице, появляется из небытия и, прожив короткую жизнь, исчезает в

безвестности. Да, «наша жизнь быстра и ничтожна; но все великое совершается

через людей».

Его высказывания вдохновляют и зовут к обновлению жизни, к

необыкновенным, героическим свершениям. Силу воздействия Рудина на

слушателей, убеждение словом, ощущают все. И каждый восхищается Рудиным за

его «необыкновенный ум». Не признает достоинств Рудина лишь Пигасов - от

обиды за свое поражение в споре.

Но в первом же разговоре Рудина с Натальей раскрывается одно из главных

противоречий его характера. Ведь только накануне он так вдохновенно говорил

о будущем, о смысле жизни, о назначении человека, и вдруг предстает усталым

человеком, не верящим ни в свои силы, ни в сочувствие людей. Правда,

достаточно одного возражения удивленной Натальи - и Рудин корит себя за

малодушие и вновь проповедует необходимость делать дело. Но автор уже

заронил в душу читателя сомнение в том, что слова Рудина согласуются с

делом, а намерения - поступками.

Противоречивый характер своего героя писатель подвергает серьезному

испытанию - любви. Это чувство у Тургенева то светлым, то трагичным и

разрушительным, но всегда это сила, обнажающая душу, истинную натуру

человека. Вот тут то и обнаруживается настоящий характер Рудина. Хотя речи

Рудина полны энтузиазма, годы отвлеченной философской работы иссушили в нем

живые источники сердца и души. Перевес головы над сердцем ощутим уже в

сцене первого любовного признания.

Первое возникшее на его пути препятствие - отказ Дарьи Михайловны

Ласунской выдать дочь за небогатого человека - приводит Рудина в полное

замешательство. В ответ на вопрос:«Как вы думаете, что нам надобно теперь

делать?» - Наталья слышит : «Разумеется, покориться». И много тогда горьких

слов бросает Наталья Рудину: она упрекает его в малодушии, трусости, в том,

что его высокие слова далеки от дела. И Рудин чувствует себя жалким и

ничтожным перед нею. Он не выдерживает испытания любовью, обнаруживая свою

человеческую неполноценность.

В романе главному герою противопоставлен Лежнев-открыто, прямолинейно.

Рудин красноречив - Лежнев обычно немногословен. Рудин не может разобраться

в самом себе - Лежнев превосходно понимает людей и без лишних слов помогает

близким, благодаря душевному такту и чуткости. Рудин ничего не делает -

Лежнев всегда чем-то занят.

Но Лежнев не только антагонист Рудина, он истолкователь героя. Оценки

Лежнева не одинаковы в разные моменты, даже противоречивы, но в целом они

внушают читателю понимание сложного характера героя и его места в жизни.

Самую высокую оценку Рудину дает, таким образом, его антагонист, человек

практического склада. Может быть, он-то и есть истинный герой романа?

Лежнев награжден и умом, и пониманием людей, но деятельность его ограничена

существующим порядком вещей. Автор постоянно подчеркивает его будничность.

Он деловит, но для Тургенева невозможно свести весь смысл жизни к

деловитости, не одухотворенной высшей идеей.

В Рудине отражается трагическая судьба человека тургеневского поколения.

Уход в отвлеченное мышление не мог не повлечь за собой отрицательных

последствий : умозрительность, слабое знакомство с практической стороной.

Такие люди, как Рудин, носители высоких идеалов, хранители культуры, служат

прогрессу общества, но явно лишены практического потенциала. Ярый противник

крепостного права, Рудин оказывался абсолютно беспомощным в осуществлении

своего идеала.

В русской жизни ему суждено остаться странником. Его судьбе вторит

другой образ странника-скитальца, образ бессмертного Дон Кихота.

Финал романа героичен и трагичен одновременно. Рудин гибнет на

баррикадах Парижа. Вспоминаются слова из рудинского письма к Наталье : «Я

кончу тем, что пожертвую собой за какой-нибудь вздор, в который даже верить

не буду...».