Политический портрет Лейбы Давыдовича Троцкого

Средняя школа №44 им. Деева В. Н.

Реферат по истории России

Политический портрет

Лейбы Давыдовича Троцкого (Бронштейн).

Выполнил: ученик 11 Г

Лихачев Юрий

Проверил: заслуженный учитель России

Латышев Ю. И.

Ульяновск, 2000

План.

Введение 3

Формирование Троцкого как революционера 4

Троцкий и две революции. 13

Член правительства. Зарождение “Троцкизма” 35

Ссылка и эмиграция. 54

Троцкизм без Троцкого. 64

Источники: 69

Введение

24 августа 1940 г. в газете «Правда» под заголовком «Смерть

международного шпиона» появилась редакционная статья. В ней говорилось;

«Телеграф принес известие о смерти Троцкого. По сообщениям американских

газет, на Троцкого, проживавшего последние годы в Мексике, было совершено

покушение». Назывались имя, фамилия убийцы, отмечалось, что он—«один из

ближайших людей и последователей Троцкого». Затем следовало краткое

изложение политической биографии Троцкого, выдержанная в самых резких тонах

характеристика его деятельности Читатель подводился к весьма однозначному

выводу: Троцкий запутался в собственных сетях, дойдя до предела

человеческого падения»,

По жесткости тона, беспощадности формулировок и несправедливости многих

упреков по адресу убитого 21 августа 1940 г. Л. Д. Троцкого есть основания

предполагать, что статья была написана либо самим Сталиным, либо под его

непосредственным руководством. Так Сталин свел счеты со своим самым опасным

и некогда могущественным соперником.

Троцкий дожил до 60 лет. Много это или мало? Если судить по обычным

человеческим меркам, то, несомненно, мало. Ну, а если применять систему

координат большой политики? По нашему мнению, Троцкий к моменту убийства

фактически сделал все, на что был способен. Собственно, он и сам

признавался в этом, правда в свойственной ему несколько экстравагантной

манере. В 1934 г., накануне своего 55-летия, Троцкий обронил фразу,

вошедшую в копилку его бесчисленных «бон мо» (острое словцо): «Все самые

худшие преступления уже совершаются к 55 годам».

Троцкий знал, что говорил. А вот знаем ли мы, что он имел в виду?

Формирование Троцкого как революционера

Лейба Давидович Бронштейн (псевдоним—Троцкий) родился в один день с

Октябрьской революцией— 25 Октября (7 ноября) -и в один год—1879-й—со своим

будущим непримиримым соперником И. В. Сталиным. Совпадение этих дат чисто

случайное. Как шутил впоследствии Троцкий, возможно, в нем мистики и

пифагорейцы увидят особый смысл, сам же он ему не придавал никакого

значения.[1]

Троцкий рос в окружении, отнюдь не способствовавшем формированию в нем

качеств «ниспровергателя устоев». Его детство и юность прошли в стороне от

столбовой дороги развития марксизма в России—вне крупных университетских

центров, без тесной связи с рабочими предместьями, знакомства с

повседневными нуждами простого люда.

Отец Троцкого арендовал несколько сот десятин земли на юге Украины, в

сельце Яновка Херсонской губернии, где и проживало сравнительно небольшое

по тем временам семейство Бронштейнов. Помимо отца и молчаливой, страстно

любившей Троцкого матери у него были старшие брат и сестра, а также

младшая, особенно любимая им сестра Ольга, ставшая затем женой Д. Б.

Каменева (Розенфельда).

0тец отдал Троцкого в Одесское реальное училище Святого Павла. Мальчик

резко выделялся среди своих сверстников умом, красноречием, рано

проявившейся в нем потребностью и, главное, умением обращать на себя

внимание окружающих. Троцкий очень скоро стал, как мы говорим сегодня,

неформальным лидером группы молодых людей, искавших выхода переполнявшему

их стремлению к активной деятельности «на благо общества». Этим во многом

был предопределен выбор Троцким своей дальнейшей деятельности. В Николаеве,

где Троцкий заканчивал последний класс учебы в реальном училище, он и его

друзья смогли создать Южно-Русский рабочий союз, в котором насчитывалось до

200 членов, главным образом рабочих города.

Быть членом полулегальной организации и тем более одним из ее лидеров

льстило самолюбию Троцкого, придавало ему особый вес, может быть даже не

столько о собственных глазах, сколько во мнении окружающих. Именно эти

качества выделял позднее в Троцком близко знавший его по годам учебы и

общения в Одессе и Николаеве профессор медицины Г. А. Зив. По его мнению,

индивидуальность Троцкого выражалась не в познании и не в чувстве, а в

воле. «Активно проявить, свою волю, возвыситься надо всеми, быть всюду и

всегда первым—это всегда составляло основную сущность личности

Бронштейна,—писал Зив,—остальные стороны его психологии были только

служебными надстройками и пристройками »[2]

"В это время взгляды Троцкого были весьма далеки от марксистских. Он

даже и не стремился к овладению марксизмом, проявляя равнодушие к

систематической, целеустремленной работе по формированию прочных убеждений

«В 96-м и в начале 97 г.,—писал Троцкий историку В/И. Невскому уже после

победы Октября,— я считал себя противником Маркса, книг которого, правда,

не читал. О марксизме я судил по Михайловскому»[3] Нам представляется, что

и с произведениями самого Михайловского Троцкий был знаком не по

первоисточнику. Обладая превосходной памятью, он на лету схватывал наиболее

«крикливые» идеи и установки, а затем яростно отстаивал их в спорах со

сверстниками. Разумеется, это не отрицает большой работы Троцкого по

самообразованию. В дальнейшем, в годы эмиграции, Троцкий окончил Венский

университет.

Вряд ли можно считать подлинно революционной деятельность Троцкого и в

самом Южно-Русском рабочем союзе. Сегодня особенно наглядно видно,

насколько безобидной с точки зрения угрозы властям предержащим была позиция

его николаевской организации. Ее члены занимались главным образом

просветительством. Они выпускали отпечатанные на гектографе 200—300

экземпляров газеты «Наше дело», где выступали против городских властей и

некоторых состоятельных предпринимателей.

Вспоминая эти годы, Троцкий писал: «Влияние Союза росло быстрее, чем

формирование ядра вполне сознательных революционеров. Наиболее активные

рабочие говорили нам: насчет царя и революции пока поосторожнее. После

такого предупреждения мы делали шаг назад, на экономические позиции, а

потом сдвигались на более революционную линию. Тактические наши воззрения,

повторяю, были очень смутны»[4]

Но даже в такой, а затем и в других организациях, явно стоявших на

платформе экономизма, Троцкий нередко оказывался на правом фланге. Так,

переехав из Николаева в Одессу, он выступал против сосредоточения сил

местных марксистов на ведении работы среди фабрично-заводских рабочих,

настаивал на перенесении центра тяжести агитации и пропаганды в ряды

ремесленников и других мелкобуржуазных элементов[5]

Все это дает основание полагать, что, если бы царская охранка проявила

по отношению к многим членам руководящего ядра Южно-Русского рабочего союза

большую гибкость и тактичность, не исключено, что такие лидеры союза, как

Троцкий, скорее всего, оказались бы в одном ряду с легальными марксистами

вроде Струве или Туган- Барановского. Однако российская полиция конца XIX

в. еще не выдвинула из своих недр лиц, подобных полковнику Зубатову. В

январе 1898 г. союз был разгромлен. Троцкий и другие его руководители

оказались в одесской тюрьме.

Началось следствие, в ходе которого, как считает арестованный по тому

же делу Зив, Троцкий всячески выгораживал себя. С одесской тюрьмой связан и

выбор им своего псевдонима. Под фамилией Троцкий в тюрьме служил старший

надзиратель. На 19-летнего юношу

большое впечатление произвели величественная фигура надзирателя,

властность, умение подчинять себе окружающих и держать, что называется, в

«ежовых рукавицах» не только арестованных, но и всю администрацию тюрьмы.

Как бы в отместку надзирателю за его диктаторские замашки Троцкий и взял

его фамилию своим псевдонимом, чтобы доказать всем, что фамилия матерого

защитника самодержавия может служить и другим целям— революции.

Следствие длилось около двух лет. За это время Троцкий, по словам Зива,

стал «таким же решительным и прямолинейным «марксистом», каким он раньше

был его противником». Первым литературным опусом Троцкого была попытка

написать статью о масонстве с точки зрения материалистического понимания

истории, «Он,— отмечал Зив,—достал три или четыре книги по этому вопросу и

думал, что этого вполне достаточно». К этому же времени относится и

замеченный арестантами происшедший с Троцким припадок эпилептического

характера. Присутствовавший при этом Зив вспоминал, что такого рода

обмороки с Троцким происходили и впоследствии.[6] Кстати, и сам Троцкий

неоднократно вынужден был признаваться в таких обмороках. Об одном из них,

который произошел с ним в самый неподходящий момент—в ночь с 24 на 25

октября 1917 г., то есть в ходе Октябрьского вооруженного восстания, он

рассказал в автобиографической книге буквально не остается

места даже для единомышленников... Но было бы все же неверно видеть в

позиции т. Троцкого только индивидуальное. Он, несомненно, отражает и нечто

более широкое из нашей обстановки».[35]

Ленин был глубоко убежден в том, что образованна фракций не относится к

разряду фатально запрограммированного явления в истории партии. Это не

значит, что он вообще отрицал возможность появления и наличия коренных

разногласий, особенно на крутых поворотах истории. Но Ленин всегда исходил

из необходимости, во-первых, вовремя зафиксировать эти разногласия я, во-

вторых, вести совместный поиск путей их преодоления па принципиальной

основе, то есть на основе Устава н Программы партии. И, только исчерпав все

возможности такого поиска, убедившись в упорстве другой стороны,

настаивающей на своей ошибочной платформе, Ленин

высказывался за принятие организационных мер в отношении таких членов

партии.

В этом коренное, отличие ленинской постановки вопроса от сталинской,

когда внутрипартийные разногласия толковались как имманентно присущие

развитию партии, как одна из закономерностей се развития. Поэтому в случае

отсутствия разногласий их пытались всячески найти или раздуть, как это

происходило в 30-е годы.

И еще один аспект. Значит ли напоминание Ленина о не большевизме

Троцкого, что тот не имел никакого отношения к марксизму, что правы

оказались авторы «Краткого курса» с их теорией «злого умысла»: Троцкий

пришел в партию с единственной целью—вести подрывную работу, чтобы

развалить ее ряды? Если бы это было так, то не было бы ни сближения

Троцкого с большевиками после возвращения в Россию в 1917 г., ни тем более

его повторного вступления в РСДРП (б), ни его совместной работы с Лениным и

другими руководителями партии и Советского государства.

Все дело в том, что в партии Троцкий в наиболее концентрированном виде

выражал настроения тех ее членов, которые пытались опереться на

догматически трактуемые ими традиции классического марксизма XIX в. Они

весьма превратно оценивали качественные перемены, которые произошли в

расстановке классовых сил как на мировой арене, так и в отдельных странах,

прежде всего в самой Советской России. На словах признавая ленинизм, может

быть даже громче других признавая его, на деле они явно недооценивали

ленинское учение как новый этап в развитии марксизма XX в. Особенно это

было характерно для периода после гражданской войны, когда становилось все

очевиднее, что капитализму удалось стабилизироваться, что в ближайшее время

пролетарских революций в других странах не предвидится, что не остается

другого выхода, кроме как строить новое общество, находясь в

капиталистическом окружении.

Необходим был коренной пересмотр прежней стратегии и тактики. В

международном плане это нашло выражение в окончательном утверждении после

Генуэзской конференции (1922 г.) принципа мирного сосуществования СССР с

государствами иного общественного строя. Во внутреннем—в выдвижении новой

экономической политики, представлявшей собой отказ от социалистической

модели периода «военного коммунизма» с его вынужденным сужением сферы

действия товарно-денежных отношений, рынка, ставкой на прямой продуктообмен

и пр.

Ни Троцкий, ни его сторонники не то чтобы не обратили внимания на

необходимость внесения коренных перемен в стратегию и тактику партии,

коммунистического движения, но едва ли не попытались действовать по

принципу: если действительность восстает против наших теорий, тем хуже для

нее. Догматизм, подмена диалектики формальной логикой, неумение считаться с

обстоятельствами—все это нашло концептуальное выражение и закрепление в

троцкистской теории «перманентной революции».

Согласно этой теории, мировая революция по-прежнему, как и в прошлом

столетии, изображалась в виде фактически одновременного выступления

пролетариев всех стран, которое должно было продолжаться не иначе, как до

полного торжества социализма во всем мире. В книге «Перманентная

революция», подводя итог своим идейным исканиям, Троцкий писал: «Завершение

социалистической революции в национальных рамках немыслимо...

Социалистическая революция начинается на национальной арене, развивается на

интернациональной, и завершается на мировой. Таким образом,

социалистическая революция становится перманентной в новом, более широком

смысле слова: она не получает своего завершения до окончательного торжества

нового общества на всей нашей планете. И далее: «Указанная выше схема

развития мировой революции снимает вопрос о странах, «созревших» и «не

созревших» для социализма... Поскольку капитализм создал мировой рынок,

мировое разделение труда и мировые производительные силы, постольку он

подготовил мировое хозяйство в целом для социалистического

переустройства».[36]

Опираясь на эту схему мировой революции, Троцкий не видел разницы ни в

целях, ни в способах борьбы трудящихся, скажем, Англии или Китая. Как для

тех, так и для других цель борьбы общая—социализм. Отсюда Троцким напрочь

отрицалось национально-освободительное движение: «В условиях

империалистической эпохи национально-демократическая революция может быть

доведена до победы только в том случае, если социальные и политические

отношения данной страны созрели

для того, чтобы поднять пролетариат к власти как руководителя народных

масс. А если этого еще нет? Тогда борьба за национальное раскрепощение

будет давать очень половинчатые результаты, целиком направленные против

трудящихся масс».

В теории «перманентной революции» исчезает то, на что она, собственно,

претендует,—раскрытие самой перманентности, то есть непрерывности революции

как цепи следующих друг за другом этапов революционных преобразований.[37]

По Троцкому выходило, что пролетариат любой страны готов и может делать все

сразу: свергать господство буржуазии, устанавливать диктатуру трудящихся,

осуществлять социалистические преобразования, обеспечить победу революции в

национальных границах и тут же одновременно перенести ее за пределы страны.

Идея непрерывности революции подменялась субъективистской концепцией

«комбинированного развития», которая не считается ни с социально-

экономической и политической неравномерностью развития стран, ни с

различиями в темпах нарастания противоречий в разных пунктах мировой

капиталистической системы. Поэтому фактически сбрасывается со счетов

наличие слабых звеньев, в которых складываются наиболее благоприятные.

условия для прорыва цепи империализма. Это с одной стороны. А с

другой—произвольно смешиваются этапы революционных преобразований как до,

так и после победы социалистической революции в конкретных странах, в

данном случае в Советской России.

Троцкий руководствовался принципом: «Либо все, либо ничего». Следование

этому принципу на практике обычно оборачивалось формулой: «Все на словах, и

ничего на деле»..теория «перманентной революции» сближалась с анархистской

трактовкой революции как волюнтаристского акта «революционно действовавших

лиц»

Пример Троцкого и троцкизма свидетельствует, что дело не в чьем-то

«злом умысле», а в неверных оценках характера и содержания современной

эпохи, новых условии, в которых развивалось мировое революционное движение

и строительство социализма в СССР. Из этого вытекает еще один исторический

урок—идеи, верные в условиях данной эпохи, если их перенести в другое

время, иные конкретно-исторические рамки, не произведя при этом их

необходимой корректировки в соответствии с духом самих этих идей, способны

обретать смысл прямо противоположный своему первоначальному содержанию.

Такой корректировки ни Троцким, ни его сторонниками не делалось.

В октябре—декабре 1923 г. в партии развернулась острейшая дискуссия,

которая затрагивала ключевые вопросы хозяйственной политики РКП (б),

развития демократии, внутрипартийной жизни. Как отмечалось в Отчетном

докладе ЦК XIII съезду партии (докладчик Зиновьев), собрания «продолжались

целыми ночами до утра... Партия была взбудоражена, как улей. Вся рабочая

масса, входящая в нашу партию, прислушивалась к спорам.

Поводом к дискуссии послужили письма Троцкого в ЦК от 8 и 24 октября. В

них нашли отражение основные положения позиции Троцкого и его сторонников

по вышеназванным вопросам.

25—27 октября на объединенном Пленуме ЦК и ЦКК РКП (б), рассмотревшем

вопрос «О внутрипартийном положении в связи с письмами Троцкого», он

вынужден был признать несвоевременность своего выступления.

6 декабря в «Правде» одновременно появились статьи Троцкого и Сталина,

в них они подвели итоги дискуссии и достигли некоторого компромисса. 7

декабря была опубликована резолюция объединенного Пленума ЦК ч ЦКК, в

основу которой легли принципиальные идеи и положения принятой еще Х съездом

РКП (б) резолюции «О единстве партии». Казалось бы, стороны пришли к

обоюдному согласию. Но не тут-то было.

Троцкий настоял на появлении 11 декабря в «Правде» своей статьи «Новый

курс», в которой в некорректной форме затронул проблему поколений в партии.

В тот же день на собрании бюро ячеек и активных работников Московской

организации Зиновьев выступил с критикой статьи Троцкого,[38] а 15 декабря

в газете с антитроцкистской статьей «О дискуссии, о Рафаиле, о статьях

Преображенского и Сапронова и о письме Троцкого» выступил Сталин. Вновь

развернулась борьба, в которую помимо партийного руководства втянулась и

партийная масса.

В ходе дискуссии Троцкий и его сторонники оказались в меньшинстве. В

принятой XIII партконференцией резолюции «Об итогах дискуссии и о

мелкобуржуазном уклоне в партии» платформа троцкистов была осуждена.

В сентябре 1924 г., находясь на отдыхе в Кисловодске, Троцкий написал

статью «Уроки Октября». Она дала толчок очередной, так называемой

литературной дискуссии в партии. В ней Троцкий вслед за проблемой поколений

в партии поднял вопрос о полу соглашательской тактике руководства РСДРП (б)

(Каменев, Сталин) в феврале—марте 1917 г. (до приезда Ленина) и об

«октябрьском эпизоде» Зиновьева и Каменева.

На этот шаг Троцкий пошел вполне сознательно. Во-первых, стремился

взять реванш за поражение в дискуссии осенью 1923 г. Во-вторых, он

сознавал, что его оттирали от рычагов власти, поэтому и попытался

восстановить утрачиваемые позиции.

И на этот раз сделать ему это не удалось. Дискуссия вылилась в

жесточайшие споры о ленинском идейном наследии, дооктябрьском прошлом

Троцкого, его отступлении от ленинизма, принижении авангардной роли партии

в революции и строительстве социализма. В этом противоборстве он не смог

противопоставить серьезных контраргументов против выдвинутых обвинений

своих противников.

В 1926—1927 гг. Троцкий уже объединился со своими вчерашними

противниками, Зиновьевым и Каменевым, до этого возглавлявших организованную

в середине 20-х годов «объединенную левую» оппозицию. Ее платформа, как

справедливо отмечает Г. Водолазов, фактически представляла собой несколько

модифицированную теорию «милитаристского социализма» Троцкого, в которой

опять-таки ставились заведомо невыполнимые задачи, а главный упор вновь

делался на необходимость «пришпорить» историю, используя все те же методы

административно-командного давления на трудящиеся массы.[39]

Суть выступления «объединенной левой» оппозиции свелась к обвинению

большинства ЦК ВКП(б) в проведении политики отставания развития

промышленности от темпов развития народного хозяйства в целом. Наиболее

откровенно об этом было заявлено в выступлении Троцкого на апрельском (1926

г.) Пленуме ЦК партии. Троцкий не голосовал за резолюцию Политбюро по

докладу Председателя Совнаркома А. И. Рыкова «О хозяйственном положении и

хозяйственной политике», посчитав предложенные в ней темпы развития

промышленности недостаточными для преодоления возникшей диспропорции.

Решение этой проблемы в соответствии с теорией «перманентной революции»

Троцкий ставил целиком в. зависимость от международной ситуации, развития

мировой революции. Страна, говорил он, исчерпала возможности развития,

опираясь на старую технику. Она нуждается в новой технике. Именно поэтому

зависимость наша от капиталистической техники будет в ближайшие годы

увеличиваться, а не убывать». Раз так, значит, партии и Советскому

государству следует принять действенные меры для того, чтобы темпы

индустриализации постоянно увеличивались. За счет каких ресурсов?—

спрашивал Троцкий. И отвечал: Мы находимся в периоде первоначального

социалистического накопления, что предполагает высшее напряжение сил и

средств для индустриализации. Как молодая буржуазия в соответствующий

период первоначального накопления жилы из себя тянула, пуритански урезывая

себя во всем, так и мы должны действовать.

Партия и «левая» оппозиция по-разному понимали проблему темпа, саму

сущность индустриализации. Это различие вытекало и было обусловлено

подходом сторон к решению коренного противоречия в дискуссиях 1926—1927 гг.

А именно—разным отношением к вопросу о возможности построения социализма

водной отдельно взятой стране. Почему требуется теоретическое признание

построения социализма в одной стране?—спрашивал Троцкий осенью 1926 г. на

XV партконференции.— Откуда взялась эта перспектива? Почему до 1925 г.

никто этого вопроса не выдвигал.

Тезис об отрицании возможности построения социализма в СССР в качестве

центрального фигурировал в «заявлении 13-ти» и «платформе 83-х»,

представленных на июльском (1926 г.) Пленуме ЦК, где произошло

организационное оформление «объединенной .левой» оппозиции. Именно с курсом

на построение социализма в СССР оппозиция связывала источники всех бед

в развитии страны. Неправильная политика,—говорилось в «платформе 83-

х»,—ускоряет рост враждебных пролетарской диктатуре сил: кулака, нэпмана,

бюрократа.

Если партия под быстрыми темпами индустриализации понимала такие

максимальные темпы, которые обеспечивали бы неразрывный союз пролетариата с

основной массой крестьянства, не отрывали индустриализацию страны от

сельскохозяйственной базы и обеспечивали более быстрый рост тяжелой

индустрии, подтягивая отстающие отрасли легкой промышленности, то оппозиция

считала необходимым проведение политики, получившей название «сверх

индустриализации». Ее составными элементами объявлялись: усиление обложения

налогами середняцкого крестьянства (в трактовке оппозиции это выглядело как

снижение налогов па 50 процентов с бедняков); повышение цен на товары

широкого потребления;

изъятие оборотных средств из кооперации.

Политика налогового нажима на середняка, высоких цен на промтовары не

только не способствовала бы упрочению союза рабочего класса с трудящимся

крестьянством, но и могла создать для него дополнительные трудности.

Повышение цен на промтовары привело бы к автоматическому росту цен на

продукты сельского хозяйства и понижению платежеспособности рубля. Наконец,

изъятие значительной части оборотных средств из кооперации вело к усилению

позиций частного капитала в торговле. Тем самым в лице «объединенной левой»

оппозиции большинство Ц1< столкнулось с тем, что всегда было характерно для

троцкизма: проповедью леворадикальных установок, которые" при их реализации

вели к прямо противоположным утверждавшимся в них целям—капитуляции перед

капиталистическими элементами.

Естественно, нужно было принять незамедлительные меры против Троцкого и

его сторонников. «В этих условиях необходимо было всенародно развенчать

троцкизм,—отмечалось М. С. Горбачевым,—обнажить его антисоциалистическую

сущность».

С этой целью не раз приходилось проводить внутрипартийные дискуссии.

Накануне XV съезда партии (1927 г.) газета «Правда» в «Дискуссионном

листке» опубликовала тезисы ЦК по основным обсуждавшимся вопросам и контр

тезисы оппозиции. В ходе обсуждения этих материалов за тезисы ЦК во всех

партийных организациях проголосовали 726 006 коммунистов, за контр тезисы

оппозиции—4120 ч воздержалось 2676 человек.

Состоявшийся в январе 1925 г. Пленум ЦК ВКП (б) освободил Троцкого от

должности председателя Реввоенсовета Республики, назначив на этот пост М.

В. Фрунзе. На объединенном Пленуме ЦК и ЦКК ВКП (б) в октябре 1926 г. от

имени Ленинградской парторганизации С. М. Киров предложил вывести Троцкого

из состава Политбюро. В октябре 1927 г. на объединенном Пленуме ЦК и ЦКК

ВКП (б) Троцкий был исключен из состава ЦК ВКП (б), а 14 ноября за

организацию демонстрации приверженцев оппозиции в 10-ю годовщину

Октябрьской революции—из членов партии.

Значение поражения троцкизма в рядах ВКП (б) заключалось не только в

самцом факте исключения Троцкого и его сторонников. Партия, -рабочий класс

прошли школу идейной закалки. Курс на строительство социализма получил

поддержку н признание трудящихся масс,

Но была и другая сторона медали, которая позволяет говорить о еще одном

уроке борьбы против троцкизма в ВКП (б). В свое время Ленин, анализируя

итоги преодоления в партии «рабочей оппозиции», настоятельно указывал на

необходимость отделить в ее платформе «здоровое от нездорового», то есть

максимально учесть те позитивные элементы, которые присутствовали в критике

ее лидерами деятельности большинства ЦК РКП (б) и могли способствовать

оздоровлению ситуации, улучшению массово-политической работы в целом. В

отношении троцкистской оппозиции такого учета сделано не было.

Сказалось острое соперничество партийных руководителей за лидерство в

партии. Особенно это было

свойственно взаимоотношениям Сталина с Троцким., Не зря в «Письме к

съезду» Ленин указывал, что именно от их отношений во многом будет зависеть

устойчивость не только ЦК, но и всей партии. Ни Сталин, ни Троцкий так и не

смогли обуздать взаимные вождистские амбиции, преодолеть неприязнь друг к

другу. Отсюда нежелание, а в ряде случаен и просто неспособность к поиску

взаимоприемлемых решений, стремление доказывать свою правоту не силой

аргументов и фактов, а действуя по принципу «кто кого перекричит». В

результате в дискуссии вносились нервозность, ожесточенность и другие

несвойственные традициям большевистской партийности элементы.

Деформировались ленинские принципы внутрипартийной жизни, отмечались

обоюдные нарушения резолюции Х съезда РКП (б) «О единстве партии».

В борьбе с Троцким—в нарушение Устава партии— в Политбюро и ЦК

создавались компактные группы которые, прежде чем вынести вопрос на

обсуждение полномочного органа партии, принимали по нему решение в своем

узком кругу. Так, в 1923—1925 гг. были созданы сперва «тройка» (Сталин,

Зиновьев и Каменев), затем «семерка» (шесть членов Политбюро—Сталин,

Каменев, Зиновьев, Рыков, Томский, Бухарин, то есть все, кроме Троцкого, и

плюс еще председатель ЦКК ВКП(б) Куйбышев), представлявшие тайное

Политбюро. Имелись и кандидаты в такое Политбюро—Молотов, Калинин,

Рудзутак, Дзержинский и другие.

Практика создания группировок продолжалась и в дальнейшем, в ходе

борьбы с «объединенной левой» оппозицией. В январе 1926 г. на Пленуме ЦК

ВКП(б), характеризуя сложившуюся в Политбюро и ЦК атмосферу, Троцкий

говорил: «У меня глубочайшее убеждение, что в 9 случаях из 10, если бы

выработка решения происходила действительно коллективным путем, то или

другое замечание, которое хочешь сделать, не имело бы характера борьбы, оно

являлось бы деловым замечанием; когда же вопрос уже предрешен большинством,

то же самое замечание получает уже неизбежно другой характер. Я,

разумеется, не стану повторять, что всякому назначению подчинюсь. Но я

должен указать на величайшие трудности, которые есть, а если они не будут

устранены в дальнейшем, то, разумеется, для работы положение создается

совершенно невозможное». Показательно, что ни один из участников этого

заседания не

возразил Троцкому по существу.

С целью более тщательной подготовки к борьбе против объединенной

оппозиции большинство ЦК нарушило установленную при Ленине ежегодную

очередность проведения партийных съездов. XV съезд собрался через два года

после XIV. Причем после решения о его проведении партийные активы в Москве,

Ленинграде, Ростове. Баку были собраны внезапно. К тому же—с использованием

метода тщательного отбора только сторонников линии большинства ЦК, отчего

многие представители «объединенной левой» оппозиции не попали на

партактивы.

Подобным же образом, когда представлялась возможность, действовали и

сами оппозиционеры. На конспиративных квартирах, в других местах они

проводили нелегальные собрания. «В разных концах Москвы и Ленинграда

происходили тайные собрания рабочих, работниц, студентов, собиравшихся в

числе от 20 до 100 и 200 человек для того, чтобы выслушать одного из

представителей оппозиции,—вспоминал Троцкий.—В течение дня я посещал два-

три, иногда четыре таких собрания». По словам Троцкого, в ходе

предсъездовских дискуссий на таких собраниях только в Москве и Ленинграде

побывало около 20 тысяч человек. Причем правилом было недопущение на

собрания представителей ЦК и ЦКК ВКП(б).[40]

Такое недопустимое с обеих сторон ведение партийных дискуссий

обусловило «глухоту» ее участников. Каждая сторона хотела слушать и

понимать только «своих». Доводы и аргументы «чужих» попросту отвергались

без всякой попытки разобраться в них по существу. Бот наиболее типичный

пример одного из заседании Пленума ЦК ВКП(б) (август 1927 г.), позволяющий

судить об атмосфере, в которой проходило обсуждение спорных проблем не

только на этом Пленуме, но в целом на данном этапе внутрипартийной борьбы.

Ее участники рассуждали широко, не стеснялись обращаться к историческим

аналогиям, не раз возвращались назад, к уже решенным еще при Ленине

вопросам. Так, например, Каменев, критикуя резкость претензий большинства

ЦК к «объединенной левой» оппозиции, ссылался на более взвешенный подход к

оппозиционерам при Ленине, в частности к сторонникам «военной оппозиции».

Их, заявил Каменев,

никто не считал пораженцами, хотя с ними и велась напряженная борьба.

Голощекин перебил Каменева: «Кто вам написал, что

вы читаете?»

Каменев: «А вы просто дурак».

Шкирятов: «Нельзя ли без таких выражении? По-вашему, все дураки, только

вы умные».

Голощекин: «Это можно слышать только от глупого человека, который

научился языку фашистов».

Каменев: «Вы меня, товарищи, послали к Муссолини»

и т. д.[41]

Или еще один образец «взаимной вежливости». На Пленуме с речью выступил

Ворошилов. Он рассказывал о деятельности партийных ячеек в Красной Армии.

При этом, возражая Каменеву по поводу «военной оппозиции», сторонником

которой он являлся на VIII съезде РКП (б), Ворошилов обвинил Троцкого в

чрезмерном пристрастии к репрессиям против командного и рядового составов,

в расстрелах, в том числе и членов партии. Троцкий не выдержал и, перебив

Ворошилова, закричал:

«Вы же лжете совершенно сознательно, как бесчестный каналья, когда

говорите, что я расстреливал коммунистов». Ворошилов: «Сами вы каналья и

отъявленный враг нашей партии...»

Голос: «Призвать к порядку. Канальями называют». Другой голос: «Какие

канальи здесь?» Ворошилов: «Ладно, черт с ним». Троцкий: «Что же, меня

будут обвинять, что я расстреливал коммунистов, а я буду молчать».

Подвойский: «Вы расстреливали коммунистов. Я список расстрелянных

представлю».[42]

Ясно, что в такой обстановке трудно было найти даже подобие совместного

решения. Это с неизбежностью вело к тому, что, даже когда оппозиция в общем-

то правильно ставила вопросы, в частности о недемократических методах

руководства группы Сталина, росте вождистских начал в этом руководстве,

засилье бюрократизма в партийных и государственных органах, она не находила

отклика — не говоря уже о поддержке —у большинства ЦК и партии в целом.

Критика лидерами оппозиции группы Сталина, как правило, воспринималась

сугубо как стремление оппозиционеров вернуть утрачиваемые позиции.

Ссылка и эмиграция.

12 февраля 1929. г. Троцкий направил президенту Турецкой Республики

заявление: «Милостивый государь. У ворот Константинополя я имею честь

известить Вас, что на турецкую границу я прибыл отнюдь не по, своему выбору

и что перейти эту границу я могу, лишь подчиняясь насилию».[43]

Троцкий действительно оказался на берегах Босфора не по своему желанию.

Еще в начале 1928 г. он оказывается в политической ссылке в Алма-Ате,

где продолжает вести оппозиционную деятельность. Только за апрель—ноябрь

1928 г. им было получено около тысячи писем и 700 телеграмм. В ответ он

отправил своим сторонникам 800 писем и 500 телеграмм.

На фоне массового отхода от оппозиции ее бывших приверженцев—с XIV

съезда ВКП(б) (декабрь 1925 г.) по 1 июня 1928 г. отошло 4350 человек[44],

из них после XV съезда—3098 человек,—упорство Троцкого привело к

результатам прямо противоположным тем, которых он добивался: не к

оздоровлению внутрипартийного режима, а к еще большему его ужесточению.

В декабре 1928 г. в Алма-Ату был направлен специальный уполномоченный

ОГПУ, который вручил Троцкому ультиматум. В нем содержалось требование

прекратить руководство «левой»-оппозицией. Троцкий категорически отказался

его выполнить. В ответ на это 18 января 1929 г. коллегия ОГПУ приняла

.решение выслать Троцкого за пределы СССР. В 1932 г. Верховный Совет СССР

лишил его и тех членов его семьи, которые выехали с ним, советского

гражданства Началась новая полоса в жизни и деятельности Троцкого—его

третья политическая эмиграция.

До 1933 г. Троцкий жил на Принцевых островах, близ Стамбула,; пока его

сторонникам во Франции не удалось добиться разрешения на его въезд в эту

страну, где он поселился. Летом 1935 г. Троцкий перебрался в Норвегию, где

находился до января 1937) г. 0тсюда он, при посредничестве известного

художника Диего Рнверы получив приглашение президента Мексики Карденаса.

перебрался в Новый Свет. Здесь он обосновался в одном

из районов Мехико—Койоакане, где и оставался до последнего дня своей

жизни—21 августа 1940 г.

В эмиграции деятельность Троцкого свелась к созданию организации,

которая должна была притянуть к себе всех, кто стоял «левее»

коммунистических партии и Коминтерна. Из Стамбула Троцкий разослал во

многие страны письма, в которых призывал единомышленников не падать духом,

а попытаться изыскать новые формы работы, среди которых главная—создание

«интернационалистской левой оппозиции». «Мы идем навстречу столь трудным

временам, что каждый единомышленник должен быть нам дорог. Было бы

непростительной ошибкой оттолкнуть единомышленника, тем более группу

единомышленников, неосторожной оценкой, пристрастной критикой или

преувеличением разногласий»[45],—писал Троцкий в первом номере созданного

им «Бюллетеня оппозиции».

В начале 30-х годов, общаясь с самыми разными по своим политическим и

идейным убеждениям, роду занятий, социальному происхождению и положению

людьми, Троцкий отдает предпочтение тем из них, кто в той или иной форме

засвидетельствовал ему свою личную преданность. Среди них такие, с кем он

еще в годы первой мировой войны разделял центристские, каутскианские

позиции, например голландка Г. Роланд-Холст и французский анархо-

синдикалист А. Росмер. Среди них оказались выходцы из состоятельных семей,

представители средней буржуазии, вроде француза М. Паза. Но особым

расположением Троцкого пользовались мелкобуржуазные интеллигенты. П. Франк,

П. Навнль, А. Розенталь и другие. Эта молодежь, вступив на путь

политической борьбы, испытывала одновременно тягу к.«левой» фразе и желание

участвовать в работе Французской коммунистической партии.

Но даже среди этих лип Троцкий находил немного таких, кто бы вполне

понижал стоявшие перед «иитерна-ииоиалистскои левой» проблемы. Как

впоследствии писал один из старейшин троцкистов США Дж. Хансен, Троцкий не

ставил перед своими новыми сторонниками «слишком больших задач, а

предпочитал действовать по пословице: «Брать то, что можно». В русском

переводе она звучит менее благозвучно, хотя лучше передает смысл: «С

паршивой овцы хоть шерсти клок»

В директивных письмах, при личных встречах Троцкий проводил одну и ту

же мысль—необходимо приступить к созданию троцкистских партий, а там, где

они уже имеются, активизировать их деятельность в рабочем движении. Сам

Троцкий сконцентрировал свои усилия на создании «левой оппозиции» во

Франции.

Его интерес к этой стране не был случаен. Трудности и проблемы, с

которыми Троцкий столкнулся при создании левой оппозиции во Франции,—писал

историк троцкизма Ж. Ж. Мари,—отражали те трудности и проблемы, с которыми

ему пришлось столкнуться при создании интернационалистской левой оппозиции

в целом». Интерес Троцкого к Франции был продиктован тем, что здесь были

сильны позиции мелкой буржуазии. К тому же еще до Октября ему удалось

обрести сторонников именно среди леворадикальных деятелей французского

рабочего движения, с которыми он близко сошелся при издании в 1915—1916 гг.

газеты «Наше слово». Эти-контакты Троцкий постарался сохранить и позднее,

когда. будучи в Коминтерне, принимал участие в составлении ряда документов,

имевших отношение к Французской коммунистической партии.

Питательной почвой для создания троцкистских групп во Франции явилось

происходившее после первой мировой войны в результате бурного

индустриального роста пополнение пролетариата за счет новых рекрутов из

промежуточных слоев. В их сознании сохранялись мелкобуржуазные пережитки,

проявлялось недоверие к рабочему классу, его авангарду—Коммунистической

партии. Многие из этих рекрутов были склонны к анархизму. На такого рода

настроениях и играли французские троцкисты. (1936 г.) Троцкий писал: «Речь идет не о

простой замене одной команды руководителей другой. Речь идет об изменении

самих принципов управления экономикой и культурой... Нужна вторая

революция».

Разумеется, ни от Сталина, ни от других деятелей ВКП(б) и

коммунистического движения не укрылся главный смысл «нового троцкизма».

Осознание его сущности, казалось бы, давало Сталину шанс для идейного

развенчания Троцкого. Сталин, однако, не воспользовался этим шансом. Ему

нечего было противопоставить. Исповедовавшаяся им концепция социализма,

хотя на словах и представлялась претворением в жизнь ленинского плана

социалистического строительства, на деле была крайне далека от взглядов

Ленина на социализм как общество самоуправления трудящихся, развития их

инициативы и творчества. Сталин на практике. фактически реализовал

установки Троцкого начала 20-х годов—создал командно-административную

систему, опиравшуюся на насилие и репрессии в отношении всех-классов и

слоен советского общества, на внеэкономическое принуждение ряда категорий

трудящихся, свертывание социалистического принципа распределения: «От

каждого — по способностям, каждому—по труду», ограничение экономических

рычагов в управлении народным хозяйством, насаждение культа личности и др.

В результате в идейном отношении критика Сталиным Троцкого свелась к

«войне цитат», навешиванию ярлыков, обвинениям в шпионаже, диверсиях,

вредительстве. А в организационном—к физической расправе над всеми, кто

подозревался в принадлежности к троцкизму, в том числе и к расправе над их

идейным вдохновителем.

В октябре 1936 г. в «Бюллетене оппозиции» утверждалось: «Сталину нужна

голова Троцкого — это его главная

цель». Первые признаки готовившейся ликвидации Троцкого дали себя знать

уже в 1937 г. В сентябре в Швейцарии, в окрестностях Лозанны, был убит

Игнаций Раисе, сотрудник НКВД, симпатизировавший Троцкому. За два месяца до

гибели он отправил письмо в ЦК ВКП(б), где призывал к решительной борьбе

против сталинизма. «Раисе пал как одни из героев IV

Интернационала»[51],—говорилось в редакционной статье «Бюллетеня

оппозиции».

В конце 1937 г. Троцкий узнал еще об одной жертве—в мае в Испании исчез

34-летний чешский гражданин Эрвин Вольф, личный секретарь Троцкого. По всей

видимости, в Испании он оказался с целью налаживания контактов с

ПОУМ—организацией, деятельность которой хотя и критиковалась Троцким, по

своим идейно-политическим позициям и методам работы была близкой к

троцкистским и анархистским группам. 13 июля 1938 г. в Париже при

загадочных обстоятельствах пропал гражданин Германии Рудольф Клемент, один

из технических секретарей IV Интернационала, также бывший в 1933— 1935 гг.

секретарем Троцкого.

В том же году в Мехико была -предпринята первая попытка покушения уже

на самого Троцкого. На виллу в Койоакане под видом посыльного, принесшего

подарок, пытался проникнуть подозрительный человек. Его не пустили. Однако

«посыльному» удалось скрыться. При этом неподалеку от дома им был оставлен

пакет со взрывчаткой.

Троцкий понял, что круг замкнулся. Он начал всерьез задумываться о

самоубийстве. Каждый день начинался им с фразы: «Они нас не убили этой

ночью. Они подарили нам еще один день».

Убийцей Троцкого стал человек с паспортом на имя канадского гражданина

Фрэнка Джексона, он же— бельгийский подданный Жак Морнар, туристом

прибывший в США. Однако эти имена, фамилии, гражданство были фальшивыми.

Убийцей оказался испанец Рамон дель Рио Меркадер.

Он вошел в доверие к близким друзьям Троцкого, которые и ввели его в

дом, Вечером 20 августа 1940 г. Меркадер, до того уже несколько раз

посещавший Троцкого, оставшись с ним наедине, нанес ему альпийской киркой

удар в затылок—настолько сильный, что вмятина в голове составила почти 7

сантиметров. На следующий день Троцкий скончался.

Одним из тех, через кого непосредственно осуществлялась операция по

ликвидации Троцкого, был полковник НКВД Н. Эйтингон. Он завербовал мать

Меркаде-ра—Каридад, а с ее помощью привлек к «делу» и сына. В 1939 г. в

Париже Эйтингон («незнакомец», по показаниям Меркадера в мексиканском суде)

вручил ему паспорт на имя канадца Джексона. Паспорт действительно

принадлежал гражданину Канады, но югославу по происхождению, Бабичу,

погибшему в Испании бойцу интербригад. Подделка паспорта была совершена

настолько небрежно—в фамилии Jackson пропустили букву «к»,— что остается

только гадать, как ни французские, ни американские, ни мексиканские власти

не заинтересовались личностью «канадца» с таким документом и с такой

типично южно-европейской внешностью.

Эйтингон через мать Меркадера передал ему 5 тысяч долларов для поездки

за океан. В день убийства Троцкого Эйтингон и Каридад ждали Меркадера

неподалеку от виллы в Койоакане, готовые вывезти его по отработанному

заранее маршруту. Не получилось. Меркадер был задержан на месте убийства и

предан суду.

Но они не оставили его на произвол судьбы. Сперва помогли с адвокатами,

а после того как суд приговорил Меркадера к высшей по мексиканским законам

мере наказания—20 годам заключения, как могли, облегчали ему отбывание

срока.

В 60-х годах, после освобождения из тюрьмы, Меркадер жил на Кубе, затем

в Праге, Москве, потом снова на Кубе. Здесь, в Гаване, как сообщалось в

печати, в октябре 1978 г. после почти полутора лет болезни Меркадер умер.

Из жизни ушел человек, который многое прояснил бы в убийстве Троцкого. Хотя

не исключено, что и он мог не знать всех обстоятельств подготовки и

организации совершенного им же преступления.

Троцкизм без Троцкого.

Убийство Троцкого не положило конец основанному им идейно-политическому

течению. И это лишний раз свидетельствует о том, что троцкизм возник не на

пустом месте, что были, есть и остаются определенные

предпосылки для его существования. Исследование этих предпосылок — одна

из важнейших задач современного исторического познания.

После своего возникновения в 1938 г. IV Интернационал претерпел

несколько расколов, и в настоящее время известно по крайней мере несколько

группировок, выступающих под флагом троцкистского Интернационала. Их

сторонники имеются в более чем 60 несоциалистических странах, прежде всего

в тех, где сильны традиции мелкобуржуазного радикализма (ряд стран

Латинской Америки, Франция, Испания, Италия), где коммунистическим партиям

приходится действовать в очень непростых условиях (США, Великобритания). За

последние годы появились троцкистские группы в Австралии и Новой Зеландии.

Общая численность этих групп во всем мире сравнительно невелика—около 100

тысяч человек (не забудем, что в конце 30-х годов троцкистов было не более

3 тысяч), но влияние троцкистской идеологии неизмеримо сильнее, чем

численность троцкистов. Так, например, во Франция за кандидатов

троцкистских групп на выборах в разные органы власти голосуют от 500 тысяч

до одного миллиона избирателей. Та же картина наблюдается и в некоторых

других странах (Великобритания, Перу, Колумбия).

Общим для всех группировок IV Интернационала является стремление

вербовать сторонников преимущественно в мелкобуржуазной среде, из

представителей городской интеллигенции, в развивающихся странах—

крестьянства, студенчества. Предпочтение, отдаваемое троцкистами этим

слоям, в особенности студентам и молодежи, понятно, выражая недовольство

собственным положением в обществе, они не всегда располагают необходимым

опытом политической борьбы и могут увлекаться радикальной на первый взгляд

идеологией троцкизма.

В 80-е годы многие троцкистские группы высказываются за перенесение

центра тяжести в работе из университетов на заводы. Например, в ФРГ

появилась троцкистская «Социалистическая рабочая газета», которая объявила

себя «свободным органом всего рабочего класса Германии».

Троцкисты пытаются использовать женщин-работниц, подвергающихся двойной

дискриминации—в отношении оплаты труда и профессионального продвижения. Они

ищут подходы и к другим наиболее угнетенным слоям буржуазного общества:

неквалифицированным или малоквалифицированным рабочим, сельскому

пролетариату, иностранным рабочим, безработным ч др. В этих категориях

населения троцкисты видят «широкий слой боеспособных активистов», наиболее

расположенных к усвоению теории «перманентной революции». Ведь всем им

свойственно стремление к немедленным переменам, без, ясного представления

о путях их достижения и формах борьбы, о главных виновниках их бедственного

положения.

Троцкисты обращаются (не всегда безуспешно) и к тем, кто уже прошел

определенную школу классовой, политической борьбы, будь то в рядах

коммунистических или социалистических партий, профсоюзов, молодежных и

антивоенных организаций. «Мы,—считают лидеры «рабочей борьбы»,—переживаем

период, когда необходимо рекрутировать людей из тех, кто готов бороться за

революцию, из сознательных трудящихся, которые находятся пока в рядах

коммунистических и социалистических партий, но недовольны политикой их

руководства».

Ведя поиск новых форм работы и идей, троцкисты не могут не считаться с

тем, что отход от теории «перманентной революции» грозил бы подрывом

идеологии и практики троцкизма в целом. Поэтому, стремясь к обновлению

троцкистской теории, они неизменно подчеркивают и свою приверженность

троцкизму 20—30-х годов. Вот как это делают австралийские сторонники

«объединенного секретариата IV Интернационала»: «В течение уже некоторого

времени мы не называем себя троцкистами... Мы чаще всего не употребляем

этот термин (троцкизм.— Н. В.) в своей печати. Но он остается частью нас

самих по одной очень важной причине. Эта причина — вклад Троцкого в

марксизм. Мы не собираемся отвергать или забывать, каким он был великим

революционером. Мы будем продолжать изучать его достижения».

Однако современные троцкисты далеко не всегда изучают именно достижения

Троцкого как революционера, снискавшие ему похвалы Ленина и уважение в

партии и Коминтерне. Как правило, они тяготеют к опоре на тот его опыт,

который лучше бы не ворошить, целиком

оставив прошлому. Они упорно держатся за ключевое положение теории

«перманентной революции» о невозможности революций и построения социализма

в отдельных странах.

Непоследовательной является реакция троцкистов па перестройку в СССР.

На словах—они за перемены, хотя и вкладывают в них свое содержание,

подразумевая под перестройкой осуществление тезиса Троцкого о «политической

революции» в СССР. На деле же — проповедуют идеи о том, что осуществятся

реформы или нет, советский режим будто бы останется враждебным трудящимся

массам.

Взаимоисключающими выглядят заявления троцкистов и по поводу решения

главного глобального вопроса современности — предотвращения мировой

термоядерной войны. Они выступают за сохранение мира, но «революционными

средствами». Отсюда политика мирного сосуществования квалифицируется ими

как «сговор» сверх держав, «уступка» мировому империализму, а борьба за

разоружение— как «мелкобуржуазный пацифизм».

Хотя троцкисты продолжают подвергать нападкам политику коммунистических

и рабочих партий, национально-освободительное движение, им не чуждо

проведение тактики «критической поддержки» коммунистических, а в ряде стран

— социалистических партий, широких левых союзов и коалиции. Суть этой

тактики сводится к попыткам противопоставить руководство левых партий и

объединении их рядовым членам, с тем чтобы оторвать часть из них и повести

за собой.

Метаморфозы современного троцкизма свидетельствуют о стремлении его

лидеров вывести троцкизм из политической изоляции, изменить прочно

укоренившееся представление о нем как сектантском и экстремистском течении.

Такое мнение у автора этого очерка укрепилось во время встречи с

историками и теоретиками современного троцкизма на симпозиуме «Троцкий и

современность» (март 1990 г., ФРГ). В своих выступлениях Э. Мандель, П.

Бруе, Ж. Ж. Мари, М. Пабло (Раптис), Л. Меитан говорили о необходимости

преодоления негативного наследия троцкистского прошлого, высказывались за

критическое отношение к его догмам.

Это не может не сказываться на отношении к троцкистским группам других

левых партий и организаций. Известны случаи политического сотрудничества с

ними коммунистических и социалистических партий, антивоенных организаций и

движений в ряде стран Западной Европы, Латинской Америки, в Австралии.

Таков в самом сжатом виде политический путь Троцкого и созданного им

течения—троцкизма. Троцкий— одна из самых противоречивых фигур в истории

российского и международного революционного движения, революционер,

партийный и государственный деятель первого в мире государства трудящихся.

Что поучительного в его многогранном и далеко не однозначном опыте? Там,

где Троцкий проявлял себя как признанный лидер масс, ответственный

руководитель партии и Советскою государства, его деятельность нам близка и

понятна. Там же, где он линии партии, ленинизму противопоставлял

собственные концепции и личные амбиции, его дороги расходились с партией.

Такова логика исторического развития.

Источники:

1. Л.Д. Троцкий. К истокам русской революции. М. Политиздат.1990.

2. Л.Д. Троцкий Сталинская школа фальсификации. М.Новость.1990.

3. Л.Д. Троцкий Литература и революция. М. Политиздат. 1991

4. Л.Д. Троцкий Моя жизнь. Опыт автобиографий. Тома 1,2,3. М. Панорама.

1991

5. Бюллетень оппозиций. 1929 N1-2,стр.20

6. Л.Д. Троцкий Дневники и письма. М. Книга. 1990

7. Ярославский Е.М. За последней чертой. Троцкая оппозиция после XV съезда.

М. 1990

8. Зив Г.А. Троцкий. Характеристика. (По личным воспоминаниям).М.

9. Невский В.И. Южно – Русский рабочий союз. М. 1920 год

10. Невский В.И. Очерки по истории РКП(б). М. 1920 год

11. Зиновьев Г. История РКП(б). Популярный очерк. М. 1920

12. Каменев Ю. Две партии с пред. В.И. Ленина. Л. 1990

13. Л.Д. Троцкий Перманентная революция

14. Л.Д. Троцкий 1905 год. М.1920

15. Л.Д. Троцкий. Годы военного перелома. Люди старой и новой эпохи. М.

1920

16. Покровский М.Н. Октябрьская революция. М. 1990

17. Троцкий Л.Д. Сочинения Том 1,2,3. М. 1990

18. Рабочий путь. 1917, 28 сентября – 26 октября

19. Л.Д. Троцкий История русской революции. Тома 1,2,3.

20. Л.Д. Троцкий О Ленине. Материалы для типографии. М. 1990

21. Л.Д. Троцкий Как вооружалась революция. М. 1991

22. Зиновьев Г. Большевизм или троцкизм. М. Правда. 1992

23. Газета “Правда” 1923 год, 16 декабря.

24. Водолазов Г. Выбор истории и история против альтернатив. И. Бухарин

против Л. Троцкого. М. 1988

25. Горбачев М.С. Избранные речи и статьи. М. 1988

-----------------------

[1] См.: Троцкий Л. Моя жизнь. Опыт автобиографии. Москва, 1990.

[2] Зив Г. А. Троцкий. Характеристика (По личным воспоминаниям). Нью-Йорк,

1990

[3] См.: Невский В. И. Южно-Русский рабочий союз. М., 1990

[4] См.: Невский В. И. Южно-Русский рабочий союз. С. 24.

[5] См.: Невский В. И. Очерки по истории РКП (б). М., 1990. Т. 1.

[6] См.: Зив Г. А. Троцкий. Характеристика (По личным воспоминаниям). С.

30, 31.

[7] Троцкий Л. Моя жизнь. Т. 1. С. 170.

[8] Троцкий Л. Моя жизнь. Т. 1. С. 168.

[9] Троцкий Л. Моя жизнь. Т. 1. С. 187.

[10] Троцкий Л. Моя жизнь. Т. 1. С. 197.

[11] См.: Троцкий Л. 1905, М., 1990 С. 206—207.

[12] См.: Троцкий Л. 1905. С. 233—238.

[13] Зиновьев Г. История Российской Коммунистической партии (большевиков).

Популярный очерк. М., 1990. С. 197—198.

[14] Троцкий Л. Годы великого перелома. Люди старой и новой эпох. М., 1990.

С. 45.

[15] Каменев Ю. Две партии. С предисловием Н. Ленина. Л., 19;

С. 136.

[16] Троцкий Л. Перманентная революция. Москва, 1990. С. 49.

[17] Троцкий Л. Сталинская школа фальсификаций. М,1990.

[18] См.: Троцкий Л. Соч. М, 1990 Т. 3. Ч. 1. С, 408—410.

[19] Троцкий Л. Соч. Т. 3. Ч. 1. С. 166.

[20] Там же. С. 169.

[21] Там же. С. 171.

[22] Троцкий Л. Моя жизнь. Берлин, 1990 Т, 2, С. 61.

[23] См.: Л.Д. Троцкий- К истокам российской революции. М.,1990.

[24] См.: Покровский М. Н. Октябрьская революция. М., 1990.

[25] Троцкий Л. Соч. Т. 3. Ч. 1. С. 240—241.

[26] Троцкий Л. Соч. Т. 3. Ч. 1. С. 248, 252.

[27] См.: Рабочий путь. 1917. 28 сент. (11 окт.).

Цит. по: Троцкий Л, История русской революции. Москва, 1990. Т. 2. Ч. 2. С.

86.

[28] Троцкий Л. Дневники и письма.Москва,1990.

[29] Троцкий Л. О Ленине. Материалы для биографа. М.,1990.

[30] Рабочий путь. 1917, 26 окт., (8 нояб.)

[31] Троцкий Л. Как вооружалась революция. М., 1991, 1. С. 30.

[32] Троцкий Л. Моя жизнь. Т. 2, С. 204, 205.

[33] Зиновьев Г. Большевизм или троцкизм? М., Правда. 1990.

[34] Троцкий Л. Перманентная революция. С. 167—168.

[35] Троцкий Л. Перманентная революция. С. 142.

[36] См.: Правда. 1923. 16 дек.

[37] См.: Водолазов Г. Выбор истории и история альтернатив. Н. Бухарин

против Л. Троцкого//Проблемы мира и социализма, 1988. № 10. С. 61—62.

[38] См.: Троцкий Л. Моя жизнь. Т. 2. С. 277.

[39] ЦПА ИМЛ, ф. 17, оп. 2, д. 317, вып. 1, ч. 1, л. 75—76.

[40] Там же, л. 81.

[41] Троцкий Л. Моя жизнь. Т. 2. С. 317.

[42] См.: Ярославский Е. М. За последней чертой. Троцкистская оппозиция

после XV съезда, М.; Л., 1990. С. 64.

[43] Бюллетень оппозиции. 1929. № 1—2. С. 20.

[44] Троцкий Л. Дневники и письма. С. 45, 88—89.

[45] Бюллетень оппозиции. 1930. № 9. С. 8.

[46] Троцкий Л. Дневники и письма. С. 44.

[47] Бюллетень оппозиции. 1933. № 36—37.

[48] Бюллетень оппозиции. 1936. № 52—53. С. 19.

[49] Бюллетень оппозиции, 1938. № 65. С. 2.